«Власть занимается популизмом и не хочет решать проблему падения экспорта в ЕС»

Журналист: - Добрый день, Александр Андреевич! Каково общее состояние торгово-экономических связей Украины с Европейским Союзом после подписания Соглашения об Ассоциации?

Александр Охрименко: - По данным Госстата, за первое полугодие 2015 года украинский экспорт в страны ЕС снизился на 36%. То есть вместо прогнозируемого в 2014 году роста мы получили падение. При этом с 2014 года ЕС в одностороннем порядке отменил экспортные пошлины для Украины. Но вместо роста нашего экспорта наблюдается его падение, так что ничего не сработало.

По итогам текущего года, скорее всего, также будет зафиксировано общее падение. Плюс я не вижу каких-то предпосылок для роста украинского экспорта в ЕС в будущем.

Журналист: - В чем причина такого падения?

Александр Охрименко: - Главная причина в структуре нашего экспорта. Что мы экспортируем в ЕС на сегодняшний день? Продаем чугун. Прежде всего, его покупает Италия. Она же покупает наши ферросплавы. Полуфабрикаты из стали покупает Польша. Украинскую кукурузу покупают Испания, и в небольших объемах – Голландия. Да и то, не столько себе, сколько с целью реэкспорта.

В очень маленьких количествах мы экспортируем отходы пищевой промышленности – их покупает та же Польша, немного Венгрия и Франция. И все. Есть небольшие поставки кабелей и проводов. Но это небольшие объемы, скорее, пробные партии. Таким образом, Украина на сегодняшний момент реально может продавать в ЕС только чугун и кукурузу, да и то исключительно как сырье.

Что касается продажи в ЕС готовых украинских продуктов питания, то это практически нереально. Часто проблемой называют отсутствие у украинских производителей стандартизации. Действительно, для того, чтобы продавать в Европу готовые продукты питания, они должны пройти стандартизацию в соответствии с евростандартами. Но даже если украинские производители и перейдут на такие стандарты, то экспортировать продукты в ЕС все равно будет проблематично. Квоты, конечно, есть, их не отменяли, но не в них проблема. Все дело в понятии «бренд»: наше сливочное масло, печенье, шоколад – их просто не знают в Европе. Для того, чтобы их продать, нужно сначала вложить большие деньги в рекламу, и только после этого можно продавать с достаточной прибылью. Это стандартный подход.

Что касается продукции украинского машиностроения, то ее экспортировать в ЕС вообще невозможно по ряду причин. Дело в том, что Европа сама перегружена этой продукцией, и впускать на свои рынки нашу она не собирается. Единственная кооперация, которая здесь возможна, – это производство каких-то изделий для европейских компаний из давальческого сырья. Наши производители сейчас немного начали это делать.

В частности, для европейских компаний начала выполнять заказы швейная промышленность. Но здесь вся проблема заключается в том, что даже если мы получаем эти заказы, то сумма прибыли очень мала. К примеру, общая прибыль от продукции швейной промышленности, которую мы поставляем в ЕС, составляет порядка десятков миллионов долларов. Это даже не миллиарды, а миллионы. Вот так все складывается. В дальнейшем мы можем стабильно экспортировать в ЕС только сырье, но на нем много не заработаешь.

В чем проблема с экспортом технологических отраслей? Европа, конечно, покупает металл, но сейчас мировой экспорт металла падает, соответственно, Европа тоже начала снижать объемы его закупок. Плюс упали цены на металл. Поэтому Евросоюз более-менее еще покупает нашу кукурузу, но, опять же, они не могут наращивать объемы экспорта, потому что их рынок не безграничен. Вот и получается такая ситуация, что вроде бы они как бы и отменили нам все торговые пошлины, но кардинально это ничего не дало.

Журналист: - Почему из сельскохозяйственной продукции на экспорт идет в основном кукуруза?

Александр Охрименко: - Причина кроется в одном маленьком нюансе. Мало кто знает, что Европа является крупнейшим экспортером пшеницы в мире. Они могут, конечно, покупать нашу пшеницу и продавать ее дальше. Но это будет забавно. Плюс ко всему Европа является крупнейшим поставщиком картофеля в мире и крупнейшим монстром-поставщиком сои.

Проблема в том, что мы постоянно воспринимаем Европу промышленную, но ЕС также занимает первое место в мире по производству мяса птицы и является мировым лидером по его экспорту. Поэтому даже развитым отраслям сложно конкурировать с таким «монстром».

Журналист: - Может ли Украина сыграть на своей более натуральной и качественной продукции, ведь в Европе производится большое количество продукции с ГМО?

Александр Охрименко: - Это не правда, это рекламный трюк. В Европе есть производство органики (продуктов без химии и ГМО. – Ред.). Но, во-первых, для выхода на общий рынок даже их производителям довольно сложно пройти сертификацию. А во-вторых, в общей структуре потребления ЕС органика занимает всего-навсего 4%. Поэтому продвигать украинский экспорт без ГМО туда нет смысла. В странах ЕС есть магазины и даже целые направления органических продуктов. Но основная масса продукции, которую покупает и потребляет население, - это стандартная продукция.

Что касается ГМО, то в Европе и так достаточно такой продукции, - в некоторых странах ее объем достигает 50%. Но такая продукция там четко маркируется. Человек, который заходит в магазин, четко понимает, что он покупает. Он понимает, что делает, и вряд ли у него возникнет желание покупать органику, которая в 2-3 раза дороже стандартизированных продуктов.

Украинским производителям будет трудно пробиться на европейские рынки, поскольку, с одной стороны, там наблюдается невысокая доля продуктов без ГМО на рынке, плюс конкуренция с европейскими производителями, а с другой – достаточно низкое потребление органики населением из-за ее дороговизны.

Журналист: - По данным Института экономических исследований и политических консультаций, всплеск украинского экспорта в ЕС пришелся на май 2014 года, - тогда его рост составил 36,1%. Но с конца августа 2014 года, динамика экспорта непрерывно ухудшается. Почему тогда произошел этот всплеск, а позже началось падение?

Александр Охрименко: - Просто тогда в Украине был довольно-таки хороший урожай кукурузы, плюс свою роль сыграл роста спрос на нее в мире. Это и позволило нашей стране продать ЕС довольно крупную партию. Если брать по отдельным странам, то продажи украинской кукурузы значительно выросли в Испанию. Мы довольно много продаем ее им, но следует не забывать, что их рынок тоже не безграничен.

Во-первых, кукурузу сначала нужно вырастить. Во-вторых, мы же не можем продать всю кукурузу и при этом ничего не оставить себе, есть же какие-то допустимые пределы. То есть мы-то продаем, но есть квоты на продажу кукурузы и пшеницы, и мы используем их полностью. Кукурузу мы продаем даже сверх квоты. Но, опять же, европейские рынки не безграничны, и наши возможности тоже имеют свой допустимый предел.

Журналист: - По данным Института экономических исследований и политических консультаций, в 2015 году использование тарифных квот ухудшилось – из 27 квот по принципу «первый пришел – первый получил» использовано лишь 12, из них лишь 3 – полностью (сок, крупы, мед). Из 10 квот по принципу импортных лицензий использовано 4, причем лишь 1 – полностью (кукуруза, пшеница). Таким образом, 21 квота в текущем году не использована. В чем проблема использования производителями торговых преференций?

Александр Охрименко: - Главная причина – в перегруженности рынка Европейского Союза. Ему интересно продавать свою продукцию в Украину, но не покупать ее у нее.

Мы все время забываем, что в Европе очень развито производство сельскохозяйственной продукции. По этой причине на сегодняшний момент даже теоретически мы не можем продавать яйца – Европа сама не знает, куда девать свои, причем они у нее достаточно качественные. Мы не можем требовать, чтобы они прекратили производить свои яйца и покупали наши. Это абсурд.

Журналист: - Можно ли считать причиной пробуксовки экспорта отсрочку в создании зоны свободной торговли Украины с ЕС до 1 января 2016 года?

Александр Охрименко: - Зона свободной торговли (ЗСТ) полностью заработает только с 1 января 2026 года, как об этом написано в Соглашении об Ассоциации. С 1 января 2016 года только начнется процесс ее создания, который будет длиться в течение последующих 10 лет.

Процесс создания ЗСТ никак не влияет на объемы украинского экспорта в ЕС, потому что еще в мае 2014 года Европа отменила все торговые пошлины и отсрочила все, что только можно, о чем написано в Соглашении. При этом Украина не отменяла импортные пошлины на европейские товары, и это, в общем-то, никак не повлияло на объемы импорта. А Европа отменила пошлины на экспорт, но в целом ничего так и не изменилось.

Журналист: - Разрыв торгово-экономических связей Украины с Россией больнее всего ударил по техническим отраслям – машиностроению, ракетостроению, авиапрому, металлургии. Ключевые предприятия потеряли российские рынки сбыта. Есть ли у них шансы освоить европейские рынки?

Александр Охрименко: - Никогда. Наше машиностроение – это кусочек СССР. Технологично и патентно оно связано со странами СНГ. По этой причине даже такая мелочь, как наши самолеты, могут летать только с российскими патентами, но никогда не будут летать с европейскими. Когда их разрабатывали, это были разные страны, даже и, и по этой причине они имеют совершенно разные патенты. Там даже диаметры деталей и фюзеляжа разные. Грубо говоря, в Украине сегодня проще сделать самолет «с нуля», чем переделывать те, что есть.

То же самое можно сказать и о любой другой технике. Ранее был очень сильный разрыв: СССР строил под себя, а Европа – под себя. Причем они делали это таким образом, чтобы их разработки невозможно было заменять – это тоже был элемент «войны». Сегодня любой техник вам скажет, что скомбинировать любой наш «Ан» с «Аэробусом» априори невозможно. Сделать «с нуля» - да, но комбинировать невозможно. То же самое с ракетами. Весь украинский технический ряд просто невозможно совместить с европейским.

В то же время Украина может производить и поставлять Европе небольшие детали - какие-то небольшие и несложные тумблеры, статоры. Но для этого нам не нужны большие заводы, достаточно маленьких предприятий, которые будут выполнять заказы для европейских компаний.

Например, у нас в Киевской области есть предприятие, которое производит сварочные аппараты. Но это, по сути, австрийское производство. Это наше предприятие, наша марка, но модель - австрийская. То есть большинство запчастей австрийские, а собирает наш завод.

Это предприятие находится в селе, оно довольно-таки небольшое, чистенькое и красивое. Оно собирает продукцию, которая пользуется спросом, и я так понимаю, что будет пользоваться им и в дальнейшем. То есть нам нужны не большие заводы, а маленькие предприятия. Вот такое производство вполне может способствовать увеличению экспорта в страны ЕС.

Журналист: - С потерей части Донбасса, где сконцентрирована тяжелая промышленность (металлургия, уголь и т.д.), какой, кроме аграрного, сектор может быть использован Киевом для наращивания экспорта в ЕС?

Александр Охрименко: - Кроме агропромышленного комплекса (АПК), больше ничего. Частично рост экспорта могла бы обеспечить металлургия. Однако в связи с падением цен на нефть резко упал и спрос на металл. Причем не только в Европе, но и в мире. Здесь существует прямая зависимость: падает цена на нефть – резко падает спрос нефтедобывающих стран на инвестиционные проекты: стройки, автомобили и технику. Автоматически Европа, которая производит много техники - автомобилей, самолетов для той же Саудовской Аравии, - теряет заказы. Соответственно, резко уменьшается спрос на металл. И такая цепная реакция идет по всему миру.

Аграрный сектор что спасает? Кушать хотят все. Но, опять же, мы можем поставлять только сырье. ЕС начал покупать в большом количестве украинскую кукурузу только потому, что ему не хватает фуража.

Журналист: - Начали ли украинские производители процесс стандартизации своей продукции под европейские стандарты? Сколько времени он займет, какие главные проблемы могут возникнуть на этом пути?

Александр Охрименко: - Этот процесс начался более 20 лет назад. Мало кто знает, что завод «Стирол» в Горловке уже более 15 лет имеет т.н. «софт», который полностью соответствует европейским стандартам. И таких заводов у нас несколько. Немного, но есть. Еще один пример - «Мироновский хлебопродукт». Ряд украинских предприятий уже давно соответствуют и работают по европейским стандартам.

Здесь важно понимать, что адаптировать старое под евростандарт невозможно. Нужно полностью с нуля строить завод, с цехами, где используется европейское торговое оборудование, и только тогда проводить стандартизацию. Есть определенная процедура, многие наши олигархи уже давно стандартизировали свое производство под евро. Есть ряд требований, это дорого, сложно, но возможно. В то же время, если вы взялись за стандартизацию, нужно заблаговременно четко понимать, куда вы будете экспортировать продукцию. Потому что просто вложить большие деньги и пройти стандартизацию, но при этом не понимать политику сбыта, очень сложно.

Журналист: - А как быть малому и среднему бизнесу? Есть ли у него шанс освоить европейские стандарты?

Александр Охрименко: - Нет, им выйти на стандарты практически нереально - просто денег не хватит. Чтобы вам было понятно: час работы одной лаборатории по сертификации стоит около 1,5 тысячи евро. Плюс эта лаборатория должна быть сертифицирована в ЕС, а ваши сотрудники – пройти курсы в Евросоюзе. И такую сертификацию производителю нужно проводить каждые три года. То есть собственнику придется вложить в сертификацию несколько десятков тысяч долларов, не имея при этом никакой перспективы по доходу. Я думаю, что никто на это не пойдет. Условно говоря, потратить 50-60 тысяч евро, даже не долларов, – это нереально, это разорение.

Малый и средний бизнес может делать ставку на кооперацию с европейцами. К примеру, в Польше есть мебельные предприятия, а в Украине есть предприятие, которое собирает мебель из польских комплектующих. Или, наоборот, в Украине производятся какие-то части, а собирается все в Польше. Вот такое сотрудничество со странами ЕС вполне реально.

Или, опять же, швейная продукция. Сейчас в Украине есть несколько предприятий, которые шьют итальянскую и французскую одежду. То есть бренды, комплектующие и оборудование иностранное, а саму пошивку делают украинцы. Это и есть средний бизнес - небольшая швейная фабрика, которая шьет фактически итальянскую одежду, но нашими руками. Это обычная кооперация, при этом не обязательно объединять бизнес в какие-то совместные предприятия.

Журналист: - Еще один фактор – экспорт дешевой рабочей силы. Украина славится своими высококвалифицированными программистами, инженерами, сварщиками, строителями. Есть ли у них шанс освоиться в ЕС? Что для этого нужно сделать нашей власти, а что – политикам в Брюсселе?

Александр Охрименко: - Это самое сложное. В Соглашении об ассоциации есть такой вредный пункт, по-моему, статья №7, под названием «Миграция трудовых ресурсов». В ней говорится, что Украина должна вести переговоры отдельно с каждой европейской страной, заключать с ней договор о трудовой миграции и квотах на количество мигрантов. Но я так понимаю, что наше правительство даже не пытается это делать, хотя это очень важно. Почему не пытается? Потому что сразу возникнет вопрос квоты, вопрос конфликта. В Европе есть страны, которые предлагают запретить какие-либо квоты на иностранных работников, а есть страны, которые в них заинтересованы. Там очень напряженная ситуация в самом ЕС, а без этих квот легально работать наши люди не могут.

Сейчас в странах ЕС работает очень много нелегалов. По неофициальным данным, в Польше сейчас работают до 2 миллионов украинцев. Официально количество украинских мигрантов, которые работают по трудовой визе в ЕС, - 14 тысяч. Это чтобы вы понимали соотношение легального и нелегального. Однако это немножко не та проблема.

Проблема в чем? Поляки, может, и готовы дать нам квоту для трудовых мигрантов, но это может повлечь конфликт в общей среде ЕС. Потому что очень много поляков работает за пределами Польши - их много в Великобритании и в Германии, и в ЕС выступают за то, чтобы они вернулись назад в Польшу. Поэтому там возникает болезненный вопрос: «Зачем же вам квота на украинцев, если у вас куча своих мигрантов?». В ЕС сейчас внутренняя склока, и Украине очень сложно вклиниваться в нее со своими квотами.

Журналист: - Может ли наше правительство что-то сделать, чтобы увеличить экспорт в ЕС?

Александр Охрименко: - Можно попросить ЕС увеличить квоты на пшеницу и кукурузу за счет уменьшения либо полной отмены каких-то других квот. Это возможно. Потому что у нас практически не используется квота на кондитерские изделия и на яйца – их можно вовсе убрать. А вместо них попросить увеличить квоту на пшеницу и кукурузу.

Журналист: - Можно ли как-то еще решить проблему тех предприятий, которые вообще не вписываются в структуру ЕС?

Александр Охрименко: - Их решить невозможно. Если Россия с 1 января 2016 года полностью закроет рынки для украинских производителей, как она намеревается, то этим предприятиям придется просто закрыться.

Когда развалился СССР, была масса предприятий, которые надеялись перепрофилироваться на другие рынки, но их пришлось просто закрыть и построить на их месте торгово-офисные центры. Что удалось вытащить, то удалось, а что нет - пришлось закрыть. И таких примеров было довольно-таки много.

Журналист: - А если таким предприятиям переориентировать свой экспорт на Китай и страны Средней Азии?

Александр Охрименко: - Китай и азиатские рынки нам подходят, но там своя специфика работы. Если идти на восток, Украине придется «оторваться» от ЕС. Китай – интересная страна в плане нашего экспорта, но она не понимает политики экспортной «многовекторности». Для переориентации нашего экспорта на Китай нам придется разорвать связи с ЕС.

С китайцами может быть интеграция не с точки зрения экспорта, а с точки зрения совместного бизнеса. Тогда мы должны пустить сюда китайский капитал, создать здесь преференции для китайских эмигрантов, вот тогда это заработает. Если мы сейчас пригласим в Украину работать китайскую диаспору, это будет для нас экономический подъем. Но у китайцев есть одно правило: для того, чтобы вести с ними бизнес, в Украине нужно построить китайскую фирму. Они не любят вести не китайский бизнес. У них бизнес построен таким образом, что за счет расселения китайцев по всему миру этот эффект диаспоры и национальности очень сильно помогает развиваться и им, и принимающей стране.

Журналист: - В русле всех проблем и специфики нашей промышленности, предприятий, структуры экспорта, о которых Вы рассказали, почему наша власть так быстро и активно нас туда интегрирует?

Александр Охрименко: - Я думаю, что об этом просто никто не думает. Наша власть серьезно не занимается ни планированием, ни прогнозированием. А так как наши министры больше занимаются пиаром и политикой, то, естественно, они плохо разбираются в экономике и поэтому допускают такие «проколы».

Экономика любит тишину и спокойствие. Где-то она довольно нудная и скучная, но наши министры любят красивый пиар и красивые жесты, а это совершенно другое.

Журналист: - В Украине война, преддефолтное состояние и глубокий кризис. Может ли Брюссель пойти хотя бы на какие-то незначительные уступки по отношению к украинским производителям и рабочей силе, учитывая все наши актуальные трудности?

Александр Охрименко: - Нет, это нереально. Евросоюз и так уже сделал все, что мог. У них масса своих проблем. Ни один премьер или президент европейской страны не может сказать: «Давайте мы закроем половину наших предприятий, потому что будем покупать продукцию в Украине». Это смешно. Точно так же он же не может сказать: «Давайте мы уволим наших сотрудников и наберем украинцев». Это тоже нереально.

В европейских странах сейчас жуткая проблема с трудовыми мигрантами. В некоторых странах есть даже крайне радикальные партии, которые используют лозунг: «Давайте выгоним всех трудовых мигрантов!». Поэтому любому президенту приходится лавировать, петлять, чтобы найти «золотую середину».

Все, что могла, Европа уже сделала еще год назад – отменила квоты, ввела торговые преференции и т.д. Но большего она сделать не может, потому что иначе придется убивать свою экономику. А на это никто не пойдет.